Категории
Самые читаемые
ChitatKnigi.com » 🟢Юмор » Юмористическая проза » Наши за границей [Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно] - Николай Лейкин

Наши за границей [Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно] - Николай Лейкин

Читать онлайн Наши за границей [Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно] - Николай Лейкин
1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 64
Перейти на страницу:

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

— Сейчас, ангел мой, сейчас, — робко отвечал тот. — Ведь я только что встал, надо попить чайку и сообразить немного. Наконец, ведь и ты, я думаю, хочешь пообедать.

Ему было очень неловко смотреть в глаза жене, он с удовольствием бы куда-нибудь спрятался с ее глаз, но вот беда: комната была всего только одна, и спрятаться было некуда, кроме как на кровать за альков, а лежать ему не хотелось. Он закурил папироску и сел на диван перед круглым столом. И опять раздался возглас жены:

— Чего ты расселся-то! Кипяти же себе воду и заваривай чай, ежели хочешь пить чай. Да скорее. И таган, и чайники мне нужно убирать в дорожный сундук. Ведь это наши вещи, не оставлять же их здесь.

— Голубушка, сделай уж мне сама чай. Я к этому как-то не способен. Да и не мужское это дело.

— Так, так. А мужское дело, стало быть, шляться ночью по разным вертепам и обниматься со всякими встречными мерзавками! Я и укладывайся, я и чай приготовляй.

— Ну полно, брось. За твою доброту я тебе какой хочешь подарок сделаю. Вот в обратный путь поедем, по дороге остановимся где-нибудь, и что хочешь себе покупай.

Глафира Семеновна слегка улыбнулась.

— Скажите, пожалуйста, какая Лиса Патрикеевна! — воскликнула она. — Да вот еще что знай… Старой дорогой обратно я ни за что не поеду, до того она мне опротивела, когда мы путались по разным Диршау и Кенигсбергам. Это значит опять нигде ни попить, ни поесть без телеграммы. Немецкая путаница мне до смерти надоела. Есть другая дорога. Я встретилась сегодня в Луврском магазине с одной русской дамой, и она мне сказала и даже на записке написала. Мы поедем через Швейцарию на Вену и из Вены прямо в Петербург. Вот записка. Садиться в вагон надо на Лионской железной дороге и брать билеты до Женевы, а из Женевы до Вены и оттуда прямо на Петербург.

— Как хочешь, милочка, как хочешь, так и поедем, — согласился Николай Иванович и, поймав руку жены, поцеловал ее. — Только должен тебе сказать, что ежели хочешь избежать немцев, то ведь и в Вене немец.

— Все равно. Все-таки это другая дорога. А русская дама, с которой я познакомилась, говорила, что эта дорога будет не в пример лучше и приятнее, что кондукторы набраны из братьев-славян и даже по-русски понимают. Дама также говорит, что, проезжая, мы увидим швейцарские и тирольские горы, а о швейцарских горах я давно воображала. Я много, много читала про них.

— Хорошо, хорошо.

Глафира Семеновна стала приготовлять чай.

— Зови же гарсона и требуй, чтобы нам дали что-нибудь поесть. Надо торопиться. Я справилась. Поезд идет в семь часов вечера, а теперь уже три часа, — торопила она мужа.

Николай Иванович, видя, что жена переложила гнев на милость, несколько оживился, просиял и позвонил в колокольчик. Явился коридорный в войлочных туфлях и бумажном колпаке, остановился в дверях и улыбнулся, смотря на Николая Ивановича.

– Ça va bien, monsieur? — спросил он, подмигивая ему, и, указывая на расцарапанную свою руку, сказал: — C’est votre travail d’hier.

— Глаша! Что он говорит? — спросил Николай Иванович.

— А вот указывает, как ты ему вчера руку расцарапал, когда он тебя вводил наверх.

Николая Ивановича покоробило.

— Ну, ну… Поди, и сам обо что-нибудь расцарапался. Так закажи же ему, что ты хочешь, — обратился он к жене.

— Ну вулон манже, — сказала она коридорному.

— У нас табльдот в шесть часов, мадам, а завтрак теперь уже кончился, — дал ответ коридорный.

Оказалось, что ничего получить нельзя, так как по карте в гостинице не готовят, а приготовляют только два раза в день в известные часы завтрак и обед.

— Ну, гостиница! — воскликнула Глафира Семеновна. — Делать нечего, будем закусками и черствым жарким питаться. У нас есть остатки гуся и индейки от третьего дня.

Она велела гарсону подать только сыру и хлеба и прибавила:

— Алле и апорте ну счет. Вот как счет по-фран цузски — решительно не знаю. By компренэ счет? Счет. Комбьян ну девон пейэ пур ту?

— Ah, c’est l’addition de tout се que vous devez. Oui, madame.

Коридорный исчез и явился с сыром, хлебом и прибором для еды.

— Mal à la tête? — спросил он Николая Ивановича, видя, что тот потирает рукой лоб и виски. — C’est toujours comme ça, quand on prend beaucoup de vin le soir.

— Смотри-ка, до чего ты себя довел: слуга в гостинице и тот насмехается, что ты вчера был пьян, спрашивает, не болит ли у тебя голова, — сказала Глафира Семеновна.

— Он? Да как он смеет! Вон!

И Николай Иванович, поднявшись с дивана, сверкнул на слугу глазами и сжал кулаки. Слуга выскочил за дверь.

Супруги принялись за еду, но у Николая Ивановича после вчерашнего кутежа не было никакого аппетита. Он только пожевал немного сыру и принялся за чай. Глафира Семеновна одна уписывала черствую индейку и куски гуся.

— Что ж ты не ешь? — спросила она мужа.

— Не хочется что-то.

— Ага! Будешь еще пьянствовать!

— Да уж не попрекай, не попрекай. Заслужу.

Старик, хозяин гостиницы, сам принес счет и положил его на стол перед нашими героями. Он также с любопытством смотрел на Николая Ивановича. Очевидно, то положение пьяного, в котором он видел его сегодня ночью, было в диво и ему. Он не вытерпел и также с улыбкой спросил:

— Votre santé, monsieur?[40]

Николай Иванович понял и сердито махнул рукой.

— Ну, ну, ну… Нечего тут… Проваливай! — сказал он. — С тобой, со старым чертом, разве этого не бывало?! Поди, тысячу раз бывало.

Хозяин потоптался на одном месте и скрылся за дверью. Супруги принялись рассматривать счет.

Счет

Расписанный на длинном листе, с мельчайшими подробностями, счет был громадный.

— Боже! Сколько наворотили! За что это? Ведь мы только спали и почти ничего не ели в гостинице! — воскликнул Николай Иванович. Он взял счет, повертел его в руках, посмотрел на строчки и сказал: — Не про нас писано. Прочти-ка ты, Глаша, — прибавил он, обращаясь к жене.

Взяла в руки счет и Глафира Семеновна, принялась рассматривать и проговорила:

— Удивительно, какими каракулями пишут!

— А это, я думаю, нарочно, чтобы не все расчухали, — отвечал Николай Иванович. — Можешь, однако, понять-то хоть что-нибудь?

— Да вот шамбр… Это за комнату. Тут по двенадцати франков.

— Ну да, да… Так мы и торговались.

— Постой… Мы сторговались по двенадцати франков за комнату с двумя кроватями, а тут за вторую кровать отдельно по франку поставили. Кажется, за кровать. Да, да, это кровать.

— Да как же они смеют, подлецы! Ах, жалко, что я не умею ругаться по-французски.

— Постой, постой. Тут два раза свечи. Бужи де сервиз и просто бужи. За первое два франка, за второе пять. Мы и сожгли-то всего две свечи.

— Ловко! — прищелкнул языком Николай Иванович.

— Недоумеваю, за что два раза на свечи поставлено. Неужели первые два франка, то есть бужи де сервиз, они поставили за тот огарок в вонючем медном подсвечнике, который они нам давали внизу, в бюро гостиницы, чтобы пройти ночью со свечкой по неосвещенной лестнице до дверей нашего номера? Ведь это уж ни на что не похоже. Батюшки! Да и за постельное белье отдельно взяли.

— Не может быть!

— Отдельно, отдельно. Ну, счетец! Де кафе о ле три франка. Знаешь, за каждую чашку кофею с молоком они выставили нам по полтора франка, то есть по шести гривен на наши деньги, ежели считать по курсу.

— Да ведь это разбой!

— Хуже. Это какое-то грабительство. А потом эн сервиз тэ, де сервиз тэ. Вообрази, за то, что мы у них брали посуду к своему чаю, булки и масло, они за всякий раз поставили по два франка.

— Да что ты! Ну народ! А между тем, как встретятся и узнают, что русский, — сейчас «вив ля Рюсси».

— Да из-за этого-то они и говорят «вив ля Рюсси», что с русского человека можно семь шкур содрать. Постой, постой… Вот тут еще есть папье а летр. Помнишь, ты взял два листка почтовой бумаги и два конверта, чтобы написать письма? Ну, так вот за это два франка.

— Не может быть!

— Смотри. За сегодняшний кусочек сыру, вот что мы сейчас ели, четыре франка поставлено.

— Ах, подлецы, подлецы!

— Даже марки, за почтовые марки к письмам и то по пятидесяти сантимов за штуку, — продолжала Глафира Семеновна. — Ведь это по полуфранку, ведь это больше, чем вдвое. Потом опять: сервиз, сервиз, и все по два франка. Это уж за прислугу, что ли? Должно быть, что за прислугу.

— Это за нашего коридорного дурака-то в бумажном колпаке, что ли?

— Да должно быть, что за него. Батюшки! За спички… Де залюмет. За спички также отдельно поставлено.

— За бумажный колпак на голове коридорного отдельно не поставлено ли? — спросил Николай Иванович.

— Нет, не поставлено.

— А за войлочные туфли на ногах?

— Нет, нет. Но зато поставлено два франка за что-то такое, чего уж я совсем понять не могу. Должно быть, это не за то ли, что тебя вчера вели под руки по лестнице, — сказала Глафира Семеновна. Николай Иванович смутился.

1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 64
Перейти на страницу:
Открыть боковую панель
Комментарии
Настя
Настя 08.12.2024 - 03:18
Прочла с удовольствием. Необычный сюжет с замечательной концовкой
Марина
Марина 08.12.2024 - 02:13
Не могу понять, где продолжение... Очень интересная история, хочется прочесть далее
Мприна
Мприна 08.12.2024 - 01:05
Эх, а где же продолжение?
Анна
Анна 07.12.2024 - 00:27
Какая прелестная история! Кратко, ярко, захватывающе.
Любава
Любава 25.11.2024 - 01:44
Редко встретишь большое количество эротических сцен в одной истории. Здесь достаточно 🔥 Прочла с огромным удовольствием 😈